Тринадцать лет назад

По условиям конкурса, представляю отрывок из уже размещенной на сайте «Маски» с отсканированными фотографиями. ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД «Аркадия» сбрасывала с себя швартовые путы и покидала вулканические объятия Островов Зеленого Мыса. Наша плавучая колыбель, причесанная и подкрашенная матросами за время своей недолгой стоянки, напоминала женщину, тщательно сделавшую макияж и впопыхах убегающую на свидание с возлюбленным. Возлюбленный ждал ее за 5000 голубых миль и звали его «Южная Америка». Нет, не совсем точно, он же кавалер, значит – «Южный Америк». Мы провожали эти заброшенные острова, а нас, ответно, провожали стаи летучих рыб, неожиданно вылетающих рядом с бортом из волн метров на пятьдесят. - Да… Даже рыбам дано летать.., – обреченно выдохнул кто-то, нарушив общее молчание пассажиров, собравшихся на корме и пристально вглядывающихся в стекающие в ночь краски вечера. Фантастическая горная лава покидаемых островов причудливо искрилась и прощально подмигивала нам своими непредсказуемыми переливами. Мы шли по Экватору на долгожданную встречу с удивительно красивым словом Парамарибо. Мне тридцать пять, но каждый раз, проходя мимо вывешенных рядом с судовым бюро информационных плакатов с изображением герба Суринама, моё сердце по-мальчишески замирало, глядя на двух индейцев с копьями, охраняющих стоящую у пальмы бригантину. Пять дней перехода через Атлантику. Когда мне доводится пролетать над морем или океаном, я всегда пристально вглядываюсь в крохотные белые царапины, оставляемые судами на воде. Сейчас же мы сами были частью такой царапины - замкнутым крошечным мирком, очерченным трехсотметровым кольцом, раскаленного Экватором, деревянного променада. Постоянно импульсивная и нервная Атлантика была к нам благосклонна, уподобляясь затихшей после бурной скандальной сцены женщине. Лишь легкая рябь на воде и вторящее в унисон океану небо – прозрачное и застывшее, с рассыпанным перистым пухом облаков. Мой попутчик Михалыч днями пропадал на швартовочной палубе с моряками, делясь с ними приобретенными ранее познаниями в рыболовстве. В эти подробности я не вникал, но Миха объяснял, что процесс этот на самом деле довольно прост. На леску цеплялся десяток голых крючков, какие-то тряпочки с блестящими пластиночками, и все это хозяйство просто забрасывалось за борт. Мой скептицизм к такому способу ловли Мишка развеял. В один из вечеров мы, ловя завистливые взгляды пассажиров, торжественно разворачивали запеченного в фольге с пряностями и пальмовыми листьями пойманного на голый крючок тунца. - Дядя Саш, а вы кем на Новый год будете? – Настя (Мишкина дочь) на секунду забежала ко мне в каюту похвастаться своим кружевным платьицем и вплетёнными в волосы бантами. - Самим собой, Настенька. Самим собой! А-то, вдруг еще от себя отвыкну, превращусь в туземца, одичаю и тебя в качестве ужина приготовлю!- малое создание, заигрывая, прыснуло в ладошки и упорхнуло. А я подумал, что уже действительно соскучился по московской офисной униформе, постоянно пребывая в африканском одеянии или без него. Висевший в шкафу на плечиках костюм будил во мне скрытое желание как-нибудь знойным вечером при полном параде появиться на палубе. Может, мне, таким образом, хотелось отдать дань уважения невидимой линии раздела полушарий? На календаре был Старый Новый год. Предстояла карнавальная ночь. Вдевая перед зеркалом серебряную заколку в галстук, я посмотрел в сторону висящего на стенке «Казуса». Он мне показался каким-то совершенно затихшим, затравленным и обреченным. Обратился к нему по привычке: - Ну что, дурилка деревянная, скучаешь? Праздник сегодня, да вот, только, тебе с вашими черными дУхами нас и не понять. – проговорил, а сам вдруг задумался, вспомнив русичей, поклонявшихся огню, ветру и повелителю грома с молнией Перуну. Благодарение княгине Ольге, ведь все иначе могло бы сложиться. И висели бы сейчас у меня дома над рабочим столом вместо образа Богоматери какие-нибудь каббалистические знаки или, в более приличном варианте, осиновая маска бородатого «Дядьки Черномора». Торжественный ужин. Свечи. Обгоревшие физиономии мужиков дефилирующих слегка навеселе и поголовно в белых рубашках. Декольтированные и благоухающие крепкими южными французскими и итальянскими ароматами женщины. Всё проходило достаточно традиционно. Танцы. Искусственная ёлка. Обливающийся пОтом под своим одеянием Дед Мороз и шампанское. Диссонировало со всем этим лишь совершенно незнакомое небо над головой и пять миль от ватерлинии до твердой земли, придавленной океаном. Неожиданно все стихло, и на условной палубной сцене появился Артем (Мишкин сын) - во фраке, белоснежной рубашке с приподнятым воротничком, обхваченным маленькой черной бабочкой. В руках он держал длинный футляр, напоминающий чертежный тубус. Тема без лишней суеты поклонился, отрыл футляр и достал из него черный лакированный кларнет. Выдержал паузу, глубоко вздохнул и заиграл. Мы вслушивались в пронзительные звуки инструмента в детских руках. Непрофессиональные пальцы Тёмы ставили мелодии неуклюжие подножки, и гармоника звуков оступалась на доли секунды. Тогда же никто этого не замечал и не слышал, да и не хотели замечать и слышать ошибок и промахов. Мы жадно слушали глазами. А перед ними была трогательная щуплая фигурка маленького человечка во фраке, с кларнетом, посреди океана… И вдруг пошёл снег… Ночной свет палубных прожекторов наполнился белыми парящими точками, лениво планирующими на нас. Казалось, все незнакомые звезды на чужом небе ожили и стали к нам приближаться для установления дружественных связей. Все оторопело молчали и протягивали неожиданному чуду ладони навстречу. Снежинки падали на нас замирали и не хотели таять. Они просто на несколько секунд задерживались на плечах, волосах и затем смешно и беспомощно лопались… А Темка играл и играл… Мы продолжали танцевать, оглушительно стрелять шампанским и старались не переводить свои случайные взгляды на матросов, уносящих с верхней палубы насосы и баки с жидким снежным имитатором, подарившим нам сказку. Рассветом нас должно было встречать Парамарибо. P.S. Прошло 13 лет. Маленький музыкант Артем закончил консерваторию и стал востребованным композитором. Музыка простила ему прошлые промахи с нотами. Теперь у Темы концерты, заказы музыки к кинофильмам и песни для вокалистов. Не так давно он пригласил на презентацию нового диска Евгения Гришковца - «Секунда». (Тема выступает в этом проекте в качестве аранжировщика). Разговорились. Я вспомнил наш Экватор. Он тоже попытался. Но вот о том, что он фальшивил, исполняя свое «палубное новогоднее соло» на кларнете, он совсем не помнит. И не верит))).
счетчик посещений