Южное созвездие.(часть II) Круиз "Метрополис Тур" (от Рантона)

Я пыжусь, мучаюсь в поисках слов. Не получается. Лучше того, что уже написал не получится. Может и получится, но только не сейчас. Поэтому, внизу прошлое. Но совсем ничего не изменилось. Ничего. ОТХОД Сочи. Стоишь на корме. Снизу на тебя смотрят погранцы с таможенниками. Ты им машешь рукой, а они в ответ - нет. Мешает и сковывает статус надетой формы. А я-то знаю, что им хочется. Вот так же, в ответ. А они не могут. Не могут и все тут. А ты им всё равно прощально руками со сжатыми ладонями над головой. Палуба незаметно начинает мелко дрожать. Озноб её проникает в тебя, и ты вместе с ней тоже дрожишь и чего-то боишься немного. Пытаешься осознать – «Ну, что ж это я так вдруг разволновался?», и не понимаешь. А судно своё причальное оцепенение и мандраж разряжает пронзительным гудком и распугивает чаек. Они парят возмущённо вдоль борта и негодуют в ревности, что судовая труба громче них разносится над морем утробным криком. «Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не останавливаются. Остановиться в воздухе - для чайки бесчестье, для чайки это – позор…» (Р.Бах) И у тебя впереди две недели без остановки. Берега всё меньше, вода наступает, отрезая тебя как пуговицу, пришитую к старой поношенной рубашке. Всё. Тебя прикололи «круизной булавкой» к новой одежде. Да почему «тебя» и "кто-то"? Ты же сам себя приколол. Твой выбор смены гардероба. Взгляд недоумённо пытается остановиться на чём-то стационарном. А вокруг движется всё: и волны, и небо, и пассажиры… Адаптация к новому временному укладу. Все глазами - по палубным коридорам, по встречным проходящим, по самим себе, отражённым в зеркалах и стеклянных перегородках. Интересно, а я то как, со стороны? Окружающие друг на друга пристально и пока безмолвно посматривают в ожидании предстоящего первого ужина как первого выхода на театральные подмостки. А тебе-то в этот раз какая роль предстоит? Игра в самого себя? Нет, здесь не получится, а в эту пуговичную петельку протиснуться надо. Жизнь новую обрести. Стоишь один у флагштока на корме. Да нет, ты же не один. Вокруг тебя осторожно шепчутся пары, какие-то очень правильные семьи, похохатывающие компании. Они рядом, всего в полушаге. Всё равно я один. Хочу так. Один. Хотя бы на отход. Пока город не устанет тлеющими огнями сопротивляться вязкому тёплому пару Чёрного моря. Пока чайки обречённо не угомонятся. Пока судовой дизель и волны не сольются слаженным дуэтом, без суфлера. Вот и всё. Лишь палубные гирлянды мне светят над головой. Мне. Только мне. Потому что я один. Я, флагшток и всё скрывающая темнота. «Спустись! Чайки никогда не летают в темноте.» Я спущусь. Я же не чайка. Точно спущусь. Только вот-вот, ну чуть-чуть, подождите ещё пока я один. Пока отход.